Неточные совпадения
Дни потянулись медленнее, хотя каждый из них, как раньше, приносил с собой невероятные слухи, фантастические рассказы. Но люди, очевидно, уже привыкли к тревогам и шуму разрушающейся жизни, так же, как привыкли галки и вороны с утра до вечера летать над городом. Самгин смотрел
на них в окно и чувствовал, что его усталость
растет, становится тяжелей, погружает в состояние невменяемости. Он уже наблюдал не так внимательно, и все, что люди делали, говорили, отражалось в нем, как
на поверхности зеркала.
Природа медленно производит эту работу, и я имел случай наблюдать ее: первоначальная основа составляется собственно из водяных растений, которые, как известно,
растут на всякой глубине и расстилают свои листья и цветы
на поверхности воды; ежегодно согнивая, они превращаются в какой-то кисель — начало черноземного торфа, который, слипаясь, соединяется в большие пласты; разумеется, все это может происходить только
на водах стоячих и предпочтительно в тех местах, где мало берет ветер.
Поверхность Оки,
на которой во всю ночь отражался, словно в зеркале, полный месяц и небо с бегающими по нем облаками, покрылась
на заре мелкой, чешуйчатой рябью; каждая из этих маленьких волн, бежавших в упор ветру, почти видимо
вырастала.
В сажени от берега
росла водяная лилия и словно покоилась
на гладкой
поверхности воды, устланной широкими и круглыми листьями.
— Вот жизнь, — сказал старичок учитель. — В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И
растет, и сливается, и сжимается, и уничтожается
на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез»…
В саду уже было почти светло и группы деревьев с ярко-зеленной листвой, покрытой каплями
росы, блестели, освещенные каким-то чудным блеском перламутрового неба. Кругом была невозмутимая тишина. Даже со стороны города не достигало ни малейшего звука. Ни один листок не шелохнулся и ни одной зыби не появлялось
на местами зеркальной
поверхности запущенных прудов.
— В середине Бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать Его. И
растет, сливается, и сжимается, и уничтожается
на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он Каратаев, вот разлился и исчез. — Vous avez compris, mon enfant, [Понимаешь ты,] — сказал учитель.